В 2025 году в поле зрения СМИ попадало много ситуаций, когда детей травили в школе, обижали дома… В каждом таком случае всегда разбирается уполномоченный по правам детей в Новосибирской области. В эксклюзивном интервью Сиб.фм Надежда Болтенко рассказала, как в регионе решаются проблемы, связанные с подростками.
«Жалуются также»
– Надежда Николаевна, как бы вы оценили ситуацию с соблюдением прав детей в Новосибирской области в 2025 году по сравнению с прошлыми годами? Какие позитивные изменения и новые вызовы вы видите?
– Оцениваю 2025-й год по обращениям граждан в адрес уполномоченного по просьбам или жалобам о защите прав детей, разобраться в той или иной ситуации, помочь и так далее. Их не больше, чем в прошлом году. Их такое же количество.
Настораживает единственное: достаточно много обращений, связанных с защитой прав детей на образование. Количество обращений на выплату пособий, социальных пенсий или вопросов, связанных со специальной военной операцией, в этом году уменьшилось. Для меня это знаково. Во-первых, мы работаем вместе и с министерством, и с профильными департаментами, с теми общественными объединениями, которые сегодня решают вопросы семей участников СВО и их детей.
Даже те обращения, которые к нам приходят, мы практически все отработали положительно. Вопросы решаются быстро. Единственное, по пособиям и по выплате различных социальных доплат сложность в том, что семейный доход иногда превышает положенный уровень.
Тем не менее, мы нашли выход вместе с министерством социальной политики. Они сразу вникают в то, какие есть проблемы в семье, иначинают помогать по своим источникам. Допустим: ребёнка помочь собрать в школу, или что-то связанное с оплатой ЖКХ. В основном это разовые обращения. Имущественных вопросов стало намного меньше.
Обращения по алиментам пока остаются на том же уровне. Но мы четко вместе с судебными приставами отрабатываем все эти обращения. Ежеквартально ведем прием с нашим руководителем службы приставов Новосибирской области. Если нужно – подключаем полицию, когда приставы не могут найти злостного алиментщика.
Помимо того, мы решаем и проблемы этого человека, который по какой-то причине не может выплачивать алименты. Он, наверное, и хотел бы, но не может найти работу, или нет возможности трудоустроиться. Помогаем в союзе со службой занятости и приставами.
Если он – иногородний, то контактируем со своими коллегами из других регионов, чтобы этот вопрос быстро решить. Потому что благополучие детей – это решение материальных проблем наших детишек.
Тревожным потоком остаются сигналы, связанные с жестоким обращением с детьми в семье. Очень много поступает обращений от граждан, которые видят семейное неблагополучие. Таких обращений, я думаю, будет рост в этом году... И хочу сказать, что те обращения, которые к нам поступают, они практически все подтверждаются. Да, есть моменты, когда возникают конфликты между соседями, и соседи начинают писать жалобы на семью. Но в 80% неблагополучие семейное подтверждается. Тогда мы подключаем все службы органов профилактики для того, чтобы разобраться, что в семье происходит и помочь.
Также тревожность вызывает гибель детей от внешних причин. Достаточно большое количество несовершеннолетних, погибших в ДТП по вине взрослых. А вот количество суицидов практически снизились у нас, но суицидальные попытки, к сожалению, выросли.
Буквально несколько дней назад мы проводили большое совещание со Следственным комитетом, со всеми службами, кто сегодня должен и профилактировать. Наметили шаги, сейчас их обсудили, выстроим план на следующий год, как эту работу нам дальше продолжить. Хочу сказать, министерство образования очень много сделало шагов в этом году, направленных на профилактику деструктивного поведения детей.
В каждом отдельном случае мы выстраиваемся на работу с семьей. Очень сложная работа, потому что не всегда родители нас понимают, не всегда они видят проблему. Здесь главная задача достучаться, убедить родителей, обратить их внимание на это.
Что касается школьных конфликтов, то мы продолжаем работу по развитию служб медиации, которые помогают решать многие вопросы.
– Вы сказали, что выросло количество жалоб, связанных с жестоким обращением с детьми.Приведите примеры?
– Собирается вся информация: попрошайничают, ходят дети, из квартиры слышатся крики, оскорбления со стороны родителей, или дети спят на коврике в подъезде. Рост обращений также происходит за счёт того, что мы открыты для СМИ, и любой сигнал, который к нам поступает, мы его изучаем. Как правило, это касается неблагополучия в семье или конфликтов между несовершеннолетними.
– А по каким школьным конфликтам к вам больше всего обращались в этом году? Буллинг? Недопонимание со стороны учителей к ученикам? Как вообще решаются такие конфликты?
– Мы сейчас не говорим «буллинг», мы говорим нашим русским словом «травля»… Есть, конечно, вопросы, которые связаны с недопониманием со стороны учителя, ученика. Есть конфликты, которые начались с того, что между собой поссорились дети. Как мы поступаем в этих случаях?
В этом году было два обращения от родителей несовершеннолетних. В одном случае ребёнок не допускался к экзамену по ряду причин. Во втором случае не могли найти общего языка в своей школе с учителем. Но вышли из этих ситуаций очень достойно, проблему решили.
Значит, на первом месте по количеству, конечно, конфликты в школах между учениками. И, как правило, конфликт возникает тогда, когда учителя вовремя не уловили этот конфликт, не вмешались, не отработали этот конфликт. А у педагогов есть масса инструкций, как выходить из таких ситуаций. А они просто-напросто не выполнили свои должностные инструкции и допустили развитие конфликта.
Например, дети толкнули друг друга в раздевалке, а в результате кто-то кому-то порвал куртку, кто-то кому-то сломал палец. Так начинаются эти конфликты. Школа вовремя не отреагировала, не вызвала, не уведомила родителей, не вызвала скорую помощь. Таких случаев тоже много. Каждый конфликт, получая обращение, мы отрабатываем с соответствующими ведомствами. Но когда ведомство, то есть это или департамент образования, или районный отдел образования не помогают решить конфликт, привлекаю органы прокуратуры, потому что это тоже надзорный орган.
И хочу вам сказать, что по всем случаям, которым мы обращались в органы прокуратуры, рассмотрены с замечаниями или наказаниями в адрес или руководства школы, или конкретного педагога.
А наша задача, чтобы этот конфликт не повторился. В данном случае работа школьной службы медиации очень важна. У нас проходят конкурсы среди медиаторов, школьников. Сами ребята выступают медиаторами. И хочу вам сказать, у детей получается лучше, чем у взрослых, когда вы начинаете помогать выйти из этого конфликта. Поэтому, конечно, эти службы ученические должны быть.
Есть вопросы о семейном образовании. Этот вопрос по закону сейчас не урегулирован до конца. Бывают такие моменты, когда ребенку сложно в школе, он не находит друзей, когда в адрес его постоянно поступают какие-то замечания, тогда семье просто-напросто предлагают перевести его на семейное обучение.
Когда мы видим такую ситуацию: семья неблагополучная, а что будет, если ребёнка ещё перевести на семейное обучение? Другое дело, допустим, родители в начальных классах, говорят, что дадут ребёнку сами образование, и они нанимают репетиторов. А другое дело, когда родители не способны, не материально, не интеллектуально, прошу прощения. Ребёнок не удобен этой школе, поэтому ему предлагают уйти. А что дальше с этим ребенком будет?
У нас недавно был такой случай. Семья была в опасной ситуации, а ребёнка перевели на семейное обучение. В итоге он мыкался, мыкался и совершил суицид! Такие ситуации просто недопустимы. Мы сейчас с министром образования погружаемся в вопрос семейного обучения, чтобы в следующем году подготовить в адрес уполномоченного по правам ребёнка в России предложения по формированию дорожной карты для семейного обучения.
«Простая человеческая радость»
– А приведите пример, какой случай, с которым пришлось работать в этом году, вас лично задел за живое?
– К нам обратилась мама, которая была лишена родительских прав. У нее 4 девчонки. Дети были в детском доме. И нам в этом году удалось положительно рассмотреть её вопрос. Мама вела асоциальный образ жизни, но восстановилась, сейчас работает, есть жилье, выплачивала алименты на этих ребятишек, пока они в детском доме были. Нам удалось объединить все силы, и месяц назад семья объединилась – дети из спецучреждения ушли к маме.
И вы знаете, когда мы когда были в суде и услышали решение суда о том, что девчонки, воссоединились с мамой – это надо было видеть.Вы знаете, какая радость, как будто ты приобрёл семью для себя, как будто это в твоей семье случилось.
Второй момент – когда удается добиться справедливости в отношении семьи или ребятишек.И я даже не говорю про случаи, когда удалось решить вопрос по лекарственному обеспечению. Вот сейчас бьюсь в данный момент: ребенку нужно особое питание. Непробиваемое министерство! Пришлось до заместителя губернатора созваниваться, чтобы ребёнок к выходным был обеспечен необходимым питанием. И когда я слышу, что вопрос решён положительно, я понимаю, что не зря работаю и нахожусь на этом месте.
Или, допустим, случай, когда родители хотели, чтобы ребёнок посещал именно этот детский сад, но чиновники, не вникая, просто сообщили, что не положено и мест нет. И когда ты вникаешь, убеждаешь, добиваешься. Тебе говорят: «спасибо большое!» На душе становится радостно.
Вопрос, который трудно сегодня решается, это вопрос переполненных школ. Сегодня у нас есть такие школы, где дети чуть ли не в три смены учатся. Но нам удалось вместе с прокуратурой добиться того, что сегодня финансы найдены на дальнейшее развитие строительства школ.
Или, допустим, вопрос, который касается калитки к школе. Всё закрыто шлагбаумами, заборами, а дети вынуждены в школу ходить чуть ли не километра полтора, обходить всю эту территорию. Она не всегда безопасна. Тоже положительно решился вопрос.
А ещё у меня есть своя мечта: в следующем году хочу создать такой центр или учреждение на базе одной некоммерческой организации, где родители, страдающие от алкоголизма, находились на реабилитации, а с ними рядом и детки были бы.
Ну а самое главное – мы продолжим работу, направленную на сохранение семей. На сегодняшний день – это главная задача. Тогда мы сможем вопросы демографии решать, да и много других вызовов, которые встают перед обществом.
– Надежда Николаевна, вы производите впечатление человека, которого трудно удивить чем-то. Но были ли истории, которые вас поразили в самое сердце, и вы удивились бездействию чиновников, например?
– Вы сейчас на самое больное место наступили. Чему я удивляюсь? Это наша работа, но иногда я удивляюсь безответственности, бездействию чиновников. Я не люблю слово «чиновник», нокогда критическая ситуация наступает, у меня другого слова нет. Просто иногда надо было не проявить безразличие, а вникнуть в ситуацию и решить ее.
Буквально на днях на комиссии рассматривали ситуацию, когда девочку, чем-то угостили, и она оказалась в больнице. А когда мы начали дальше изучать ситуацию в этой семье, оказалось, что мама лишена родительских прав, ребёнок отдан отцу. При этом выясняется, что папа попал в поле зрения сотрудников наркодиспансера, как страдающий или выпивающий, и ребенка отдают ему. Мне непонятно: как так можно было? И сегодня, когда ребенок нуждается в медицинской помощи, все только отвечают: "отец отказывается". Ну, так вы найдите слова, убедите его, что девочку надо лечить!
Знаете, я человек эмоциональный, всё, что касается детей, я очень близко воспринимаю. Нужно поговорить с семьёй, расспросить. А у нас что сделали? Предложили семье посетить какой-то дом творчества и туда-то, туда-то. Но если эта семья попала в поле зрения как неблагополучная, как не совсем ответственные родители, поведут они куда-то ребёнка? Никогда. Так значит, надо прийти в эту семью, переговорить с ребёнком, понять, что ему интересно, и подобрать. У нас только отправили к психиатру. Они к психиатру не пошли, ничего не сделали, и ребёнок один на один остался с проблемой. А что у него там на душе? Разве так можно относиться к ситуации…
«Сирот становится всё меньше и меньше»
– Надежда Николаевна, а сколько детей-сирот и детей, которые остались без попечения родителей, проживают в Новосибирской области на конец 2025-го года? Какова вообще тенденция к снижению их количества?
– В связи с тем, что мы приняли участие в пилотном проекте России, где стали активно применять различные формы семейного устройства детей-сирот, их число резко сократилось. У нас, во-первых, закрылись дома ребенка – в Новосибирске их сейчас нет. Практически все дети от нуля до четырех лет устраиваются в семьи. И в первую очередь в семьи ближайших родственников.
У нас уменьшилось количество детей в детских домах и в детских учреждениях на 27%. Постоянносокращается количество мест в них. Они перепрофилируются в службу помощи семье. Это уникальный проект 2025 года, мы сопровождаем семьи, где детки больные, где требуют какого-то особого к ним внимания, подхода, обучения и образования.
Также у нас есть семьи, которые временно берут на воспитание к себе детей. Сейчас перед нами стоит такая задача: до 2030-го года снизить количество детей в детских домах на 25%. Эта тенденция сохраняется по всей стране. Дано такое поручениеуполномоченному по правам ребёнка в России –продолжить работу с федеральными профильными министерствами в этом направлении.
Сегодня нет такой задачи – ребенка взять и забратьиз семьи. Сейчас все службы профилактики работают над тем, чтобы справиться с опасной ситуацией. И только в исключительных случаях, когда нет никого, ребенок помещается в учреждение. Тогда начинается работа параллельно по поиску семьи. Куда устраивают ребенка? Изучается ближайший круг биологических родственников. Даже если родители в разводе, то ищем отца. Этим занимаются органы опеки.
У нас же ведь неблагополучие семей в 70% – это алкоголизм и наркомания. Весь прошлый год мы реализовывали проект «Путь домой» вместе с главным наркологом Новосибирской области Ольгой Кормилиной. Когда мы видим, что родители употребляют, это, как правило, молодые родители, мы ввязываемся в борьбу за них. Мы выстраиваем работу с этими родителями, убеждаем, что нужно лечение. И главная мотивация: «вы сохраните ребенка своего!»
Пока мамочка, например, лечится, детей передают ближайшим родственникам. Она находится на реабилитации, а ребёнок в безопасности. Потом нам все спасибо говорят. Сейчас задача – это ранние профилактики. Мы помогаем матери. Если она нетрудоустроена, мы помогаем с работой. Каждой семье назначается куратор. К сожалению, у нас еще есть случаи, когда о неблагополучных семьях никто не знает, но их становится всё меньше и меньше.
– Сейчас одной из самых обсуждаемых тем остаются дети мигрантов. Были ли обращения, которые касались таких конфликтов?
– Я хочу сказать, у меня жалоб на детей-мигрантов не было в этом году. Вообще ни одной. Вижу все те случаи, которые в средствах массовой информации появляются, я ими занимаюсь. Порой эти конфликты создаются искусственно.
В этом году были вопросы, связанные с тем, что дети мигрантов, идущие в первый класс, должны пройти тестирование на знание русского языка. Но, я считаю, что немножко перегнуло здесь палку Министерство просвещения: там такие тесты, что даже не каждый старшеклассник сможет сдать! Задания очень заумные.
Вопросов устройства детей в дошкольные учреждения сейчас уже нет. В тех школах, где 40% детей-мигрантов, педагоги обучены, выстроены определенные алгоритмы работы с родителями. Возможно, есть частные ситуации, которые до меня не дошли. Но в целом – всё в порядке.
Новогодние подарки
– Надежда Николаевна, а вы участвовали в «Ёлке желаний»?
– Да, по доброй предновогодней традиции сняла шар с «Елки желаний». Четырёхлетняя Женя мечтала о подарке-сюрпризе — и её мечта сбылась! Сегодня девочка вместе с мамой пришли в мой кабинет — глаза малышки сразу загорелись у аквариума с рыбками: она долго и с восторгом за ними наблюдала! Вручила Жене мягкого игрушечного медвежонка и билеты в дельфинарий на всю семью. Радости не было предела: родители и дочка были искренне тронуты и благодарны.
– А что вы любите получать на Новый год в качестве подарка?
– Я больше всего, знаете, люблю мягкие игрушки. Вот не знаю, почему. Говорят, что взрослые иногда любят такие вещи, которые в детстве они не получали. Вроде и были мягкие, для меня сейчас – это какой-то символ тепла и доброты. Мне вот министр региональной политики подарил ворону. Её сделали в колледже, где обучаются особые дети, такие они умельцы! Ворона – классная. Стоит в моём кабинете и радует меня теперь каждый день!
Справка. По данным на 24 декабря 2025 года, уполномоченному по правам ребёнка в Новосибирской области поступило 3402 обращения. Это немного больше, чем годом ранее. В основном все они были в письменном формате. Однако 279 человек записались на личный приём.Больше всего обращений относились к категории «право жить и воспитываться в семье» – таких было 1114. На втором месте по количеству были жалобы на насилие – их поступило 577, на третьем – обращения об ущемлении прав на образование. Их за год насчитывается 503.