В минувший четверг, 22 октября, на экраны кинотеатров страны вышел новый фильм сценариста и режиссера Михаила Сегала «Глубже!» А двумя днями ранее автор презентовал картину в Большом зале Центра культуры и отдыха «Победа». После того как фильм увидели на предпоказе новосибирские зрители, режиссер в течение часа отвечал на вопросы, причем не всегда самые удобные.
Умная комедия «Глубже!» рассказывает о том, как молодой режиссер, мастер психологической глубины и знаток системы Станиславского, попадает в порноиндустрию и меняет мир к лучшему. Зритель сам определяет, о чем этот фильм: о любви, патриотизме или трагедии поколений.
— С чего началась история комедии «Глубже!»?
— Со сценарием «Глубже!» получилось примерно так же, как когда-то с фильмом «Рассказы». Тогда продюсер Андрей Кретов убедил меня развить идею, начатую в короткометражке «Мир крепежа», и «достроить» фильм до полного метра. Так я придумал «Рассказы». Теперь же у меня был уже готовый сценарий полного метра — смешной, яркий, очень социально острый. Но никто в течение нескольких лет не хотел запускать его: уж слишком острый он был. Андрей прочитал сценарий и предложил вычленить из него самую смешную линию (она показалась ему очень зрительской и коммерческой) и написать совершенно другую историю. То есть сделать, скорее, комедию положений. Не без душевных терзаний, ведь я думал о фильме несколько лет, переделал историю — так и возник «Глубже!» Но, естественно, я сделал кашу из топора, я вложил в новую комедийную структуру те мысли, те волнения, которые в целом мне близки, поэтому, по большому счету, я все равно снял то, что хотел.
— Как вы думаете, возможно ли, чтобы фильм такого жанра стал кассовым?
— Надо подумать. Просто я — лицо материально не заинтересованное, то есть не получающее прибыли от проката и от цифры сбора, по большому счету, мне должно быть все равно. Но, с другой стороны, это же не в денежном выражении меряется.
— А с точки зрения популярности?
— Популярность ценна не любая, а среди тех, кто понимает. И поэтому есть понятие абсолютных кассовых сборов, что этот фильм посмотрело максимальное количество зрителей. И поэтому дальше следует знак равенства — он хороший. Например, этот фильм собрал два миллиарда рублей, а этот — три миллиарда. Значит, он лучше. Если в этих категориях мыслить, то тогда успех финансовый и просто человеческий меряется этим. С другой стороны, тогда получается: все что угодно, что собрало много денег, является хорошим фильмом. И нужно это делать. Например, кто-то снимет фильм про то, что кто-то прыгает в классики и играет. Как собирают в Youtube про кошечек или милых детей миллиарды просмотров. И мы понимаем, что это художественной ценности не носит, но их смотрят. И, допустим, что мы снимем такого рода фильм, и его посмотрят нереальное количество людей. Он заработает огромное количество денег. Что это значит? Что надо снимать такие фильмы? Нет! Поэтому для меня ценностью является нишевый кинематограф. Есть ниши разных зрителей. И для меня гораздо ценнее охватить большее количество людей в этой нише, а не вообще. И есть люди, которым мои фильмы близки. Если я найду максимальное количество этих людей, единомышленников, и смогу достучаться до ста процентов не всех людей вообще, а до 100% людей внутри той, моей ниши, которая, допустим, существует, то это будет моим личным успехом.
— Чем отличается фильм «Глубже!» от других ваших работ?
— Если посмотреть на мои предыдущие фильмы, то они вообще не такие. Это скучные фильмы для умных людей. А здесь я все-таки предпринял попытку донести скуку, которую хотел донести, в развлекательной форме. Поэтому есть попытка по жанру и по интонации, языку, на котором я говорю, по большому счету, те же мысли, что и всегда, что-то изменить.
— Была ли какая-то реакция от Самого главного театра страны, Самого главного канала страны, может быть, каких-то других организаций или лиц страны? Или, может быть, вы ожидаете их реакцию?
— Реакции от всех главных в стране не было. С ней сложно. Я ее, эту реакцию, как бы провоцирую, но я не хочу. А это довольно нелогичное поведение — не хотеть того, что ты провоцируешь. Ну, не знаю… Посмотрим, что получится.
— Ни у одного из героев нет фамилии, а у Хачатуряна есть. Почему?
— Это с точки зрения общества юных киноведов — топ-вопрос. Очень тонко подмечено. Я думаю, что в наименовании разных игроков и субстанций этого фильма (людей или организаций) всегда привлечены названия и имена обобщающие. Например, в английском языке есть артикли a и the. Они обозначают абстрактный и конкретный предмет. То есть такие имена и названия — абстрактные. Главный театр, главный канал... У режиссера нет фамилии, а только имя и отчество. Я думаю, что в случае с Хачатуряном эта фамилия является такой же абстрактной, как в случае других — отсутствие фамилий.
В любом случае это делалось интуитивно. Логика какая? Когда ты что-то делаешь, пишешь, и если кажется, что по внутренним ощущениям получилось классно, то ты не анализируешь, а оставляешь все, как есть. Когда я назвал режиссера по имени-отчеству — Роман Петрович, я подумал: «О, класс! Пусть так и будет». И в случае с Хачатуряном была такая же история. И никогда после этого я не анализировал.
— Расскажите, пожалуйста, про кастинг. Как к нему подошли?
— Александр Паль был определен на роль более-менее с начала. Может быть, не с самого начала. Но пришла идея, и я начал писать сценарий и написал что-то вроде такого плана. Сначала была написана центрообразующая сцена — сцена первой репетиции. Когда режиссер приходит и начинает репетировать с порноактерами по системе Станиславского. То есть то, что предполагалось, что это и будет поворотной точкой, самым смешным. И я написал поэпизодный план, где еще не было диалогов, но, в принципе, все события, которые происходят, я придумал и написал. Чтобы было понятно, что будет и чем все закончится. Дальше я не помню, как пришла в голову фигура Паля. Может, я о нем вспомнил. Может быть, увидел по компьютеру, так как у меня нет телевизора. После этого я ему показал сценарий на том этапе, на котором он был. И, размахивая руками, попытался объяснить, как это будет потом. И ему это стало интересно, и мы договорились, что он сыграет в будущем фильме. А когда я продолжил писать сценарий, в голове держал его образ. Это очень хорошо. Потому что, когда ты знаешь, кто будет этим персонажем, ты уже и текст пишешь, и ситуацию под конкретного актера, а не абстрактно. Для всех остальных был кастинг.
А, нет. Еще Игорь Угольников. Если вы смотрели фильм «Рассказы», то там он играет роль президента. И это был такой перенос персонажа из одного фильма в другой. В принципе, оба фильма играют на одной территории. И я задумал, что в какой-то момент герой попадет к президенту в идеальное пространство. Естественно, я спросил у Игоря Угольникова, будет ли он участвовать в проекте еще раз. Потому что если нет, то это бы не сработало. Это был второй момент, когда после договоренности с актером я начал писать эпизод именно под него.
Кастинг был сложным. Трудно выбирать не когда никого нет, а когда выбор из хороших. И ты понимаешь, что и этот сыграет отлично, и эта. Но кого-то надо выбрать. Но выбрал. Даже мелкий эпизодический персонаж имеет важное значение.
— А как появился в фильме Антон Лапенко?
— Ну, он звезда. Антон Лапенко появился в фильме тогда, когда еще не было сериала «Внутри Лапенко», а только начинались его маленькие скетчи в Instagram. Мне мои друзья прислали несколько скетчей и сказали: «Вот посмотри, как это гениально». Я посмотрел и согласился с ними. И предложил ему сняться в этой роли. Он снимался в фильме «Глубже!» и параллельно делал тот сериал, который увеличил его популярность еще больше. Это просто хайп. Это просто удивительно — эпизодическое участие популярного артиста, но с другой стороны — абсолютно по делу. То есть не так: вот это популярный актер, давайте его снимем. Хотя я люблю такой прием, который можно назвать «нерациональное использование звезды».
— Расскажите, пожалуйста, как вам удается находить финансирование под фильмы?
— Продюсеры этого фильма и фильма «Рассказы» Андрей Кретов и Анастасия Кавуновская. Они же продюсировали фильмы, которые я снял: «Кино про Алексеева» и «Слоны тоже умеют играть в футбол». После них Андрей Кретов предложил снять фильм повеселее. Он читал этот сценарий и как продюсер он увидел зрительский потенциал и нашел финансирование из разных источников. И продюсер, и прокатчики увидели в этом фильме коммерческий потенциал. Честно говоря, я даже отбивался от съемок. Сценарий был. Другое дело, что этого финансирования недостаточно, чтобы сделать так, как ты хочешь.
Проблема не в том, чтобы найти деньги на фильм, хотя это большая проблема. Проблема в современном мире, в том чтобы его увидели и чтобы он не пропал. Фильмов сейчас снимается много, как ни странно. А у нас, кстати, тоже. У нас выделяет деньги Минкульт. В лучшем случае видим 10%.
— Повлияли ли новосибирские истории, например, запрет на постановку Вагнера, на сюжет, рассказанный в фильме «Глубже!»?
— Истории про Вагнера и так далее… Нет. Я вообще об этом не думал. Это просто все придумано. Как ни странно, фильм базируется на всех видах узнаваемости. Тут собрано все то, что ежедневно бывает. Это все лежит на поверхности. Нужно было это просто поднять.
— Легко ли дался вам хэппи-энд?
— Хэппи-энд — это же прекрасно! У меня ни разу в других фильмах не было хэппи-энда, а тут есть.
— А что еще есть в портфеле сценариста у Михаила Сегала?
— Вы знаете, я всем продюсерам говорю, что у меня масса сценариев, масса идей и что я вот-вот сейчас напишу. Так говорят все режиссеры и сценаристы. У меня есть идея уже давно. Я в разных жанрах снимал — драма, комедия, что-то про войну, но не было у меня… детектива. Я придумал зловещий триллер, внутри него так же, как, собственно, в этом фильме, и как в предыдущем, берется жанр, который, казалось бы, понятен; с него фильм начинается, доводится до середины, а затем оказывается, что речь вообще о другом. И это дальше будет другой жанр, другая тема и так далее. И у меня есть некоторая идейка, которую я вам, естественно, не скажу, которая начинается как классический маньячный детектив. Зловещее убийство, следователи и прочее. И в первые 26 минут, может быть, зритель думает: «Ну, о’кей. Я смотрю очередное вот такое». Желательно не дольше, иначе зритель уйдет. А потом у меня есть суперидея, как все это повернуть. Как, отталкиваясь от этого, уйти в другой жанр, придумать сумасшедшее развитие. Типа дело было не в этом. И вот я сейчас думаю про такой детектив. Вроде, с одной стороны, ничего не сказал, а, с другой стороны, сказал. Каким бы ни был этот фильм, все равно в конце там все поженятся. А снимать я буду в Новосибирске.
