История про жоб-офферы, рефрижераторы и френдов
Едва ли не каждый русский человек, воспитанный при Стране Советов, с молоком матери впитал правило: никогда ничего не подписывай, не прочитав и не поняв, что написано. Месяцем ранее все еще подающему надежды опытному журналисту, назовем его Николаем, предложили трудоустроиться. Наш герой успешно прошел собеседование, получил одобрение директора и услышал те самые слова: «Надеюсь на вас», — а потом уж было собрался подмахнуть договор, вежливо подсунутый под правую руку молоденькой секретаршей, но не стал.
— Ваш жоб-оффер. Поставьте, пожалуйста, свою подпись здесь, — попросила секретарша.
— Мой, простите, что? — недоумевал журналист Николай.
— Ваш жоб-оффер, — повторила непробиваемая молоденькая секретарша.
— Я не знаю, что это, — парировал Николай.
— А как вы собираетесь у нас работать с таким уровнем развития? — в очередной раз сильно удивилась секретарша.
Парировать Николаю было нечем, и он просто ушел. На стороне секретаря были молодость и знания, он же всего лишь отработал 8 лет в сфере журналистики — подумаешь, мелочи?! Нет, он, конечно, загуглил (то есть посмотрел в интернете) и выяснил, что жоб-оффер — это всего лишь договор о приеме на работу, напоминающий русский контракт.
Выросло целое поколение белых воротничков, активно оперирующих в своем лексиконе сложными для понимания словами. Привычные атрибуты (например, холодильник) забыты и смещены. Их активно вытесняет термин «рефрижератор». Язык меняется, как губка впитывая иняз. Нельзя просто взять горчицу и намазать ее слой на сосиску. Вместо коричневой субстанции в холодильниках россиян нового поколения теперь хранится зеленая субстанция, которая и называется не по-русски — васаби, да и в качествах нашей родной горчице явно уступает. Но вот горчица — это не модно, с нею не съешь сашими, а вот васаби — самое оно.
Одно из новомодных и определенно красивых слов — аутсорсинг. Здорово же! А звучит как? А выглядит! Всем хорошо, только по-русски это означает «на подряде». Например, на подряде может быть сантехник. В Интернете давно гуляет история, как по вызову пришел интеллигентный сантехник и здороваясь обозначил свою должность: «Специалиста по фаянсу вызывали?» Привычный сантехник дядя Ваня вышел на пенсию и пропал, заменил его специалист с вычищенными до блеска ботинками. Вот только сантехник обходился россиянину вполне себе доступно, а специалист по фаянсу изрядно ударил по кошельку. Если считать в «дядяхванях», то это минимум два «дядьвани». Расценки понятны — он же специалист! Подорожал и маникюр, потому что раньше его делала маникюрщица тетя Зина, а теперь мастер по ногтевому сервису Зинаида Ивановна. Чувствуете разницу? Мы перестали дружить, теперь мы всех френдим. Переводя на русский язык — добавляем в друзья. Сама фраза отпугивает людей старшего поколения. Попробуйте обратитесь к папе: «А зафрендь-ка меня на «Фейсбуке»? Тут же получишь по лбу, чтобы не матерился.
Сегодня филологи признают: русский язык действительно испытывает большое влияние английского. Обогащение его англицизмами чаще всего наблюдается в сфере не общенародной, а специфической. Преобладают в заимствованиях слова из области спорта и компьютерного дела.
— Плохо, если они начинают влиять на структуру языка. С русским этого не происходит. Иноязычные слова подстраиваются под систему, — объясняет в интервью «Российской газете» лингвист Людмила Куликова.
Заимствованные корни постепенно обрастают русскими аффиксами. Так и появились «постить», «смайлик». Мы не говорим просто «о’кей», заменяя его на «океюшки», а человек, получивший много лайков, стал автоматически «облайканным», то есть почти всенародно любимым. Нам так понятнее, ближе.
От новояза до семейного кризиса один ментальный секс
Ира и Илья уже пять лет вместе, но вот назрел конфликт семейный. Кризис. Ира работает в «бэк-офисе», а Илья сидит в «ньюс-руме». Она — специалист по клирингу, он творит дизайн и верстку. В семье назревают развод и девичья фамилия. Она просто может уйти в поиски себя. Илья жалуется, что Иру потянуло на комьюникатив-тренинги, и теперь у них не жизнь, а сплошной ментальный секс.
— Чем-чем вы занимаетесь? — не удерживаюсь я.
— Ментальным сексом, — беспристрастно замечает Илья.
— То есть в переводе на русский язык — сношением мозгов? Есть емко определяющее этот процесс матерное слово. Но писать здесь я его не буду, цензура, знаете ли.
И всего-то Ирине и Илье и нужно, что попросту поменять их лайф-стайл, тогда все у них определенно наладится. А если по-русски, то Ирине просто не хватает внимания, и хочет она цветов и ужина при свечах, а не ментального совокупления.
Вот что русский мат делает
Когда-то язык грузчиков и забулдыг был быстро подхвачен современной интеллигенцией. Сегодня матом кроют журналисты и финансисты, биржевики и банкиры. Почему? Потому что обозначенные и опоздавшие сроки по-русски дед-лайном не назовут, есть более емкое и привычное слово.
— Ты посмотри, как прекрасен русский мат. Как емко можно выразить то, что ты думаешь, а сколько в нем слов! Разве англичане могут этим похвастаться? У них только одно слово, и звучит оно просто с разным окончанием. А у нас — разнообразие, — рассказывал мне однажды один провинциальный галерист.
1 июля 2014 года в России вспомнили, что страна у нас культурная, и ненормативную лексику в СМИ запретили. Ругаться у нас нельзя ни в кино, ни в литературе, ни в театральных постановках. Раздосадованный Шнуров не выдержал по этому поводу и тогда же, к выходу закона, написал «Фиаско»: «А вокруг не на что ни похожее / Бытиё не сложилося паззлами. / И неназванное «междуножие»; / Да и «фиаско» тоже по-русски не названо». А потом выгнал одну вокалистку, взял двух других и продолжил колесить по стране, распевая совсем не цензурные песни. «Надо заплатить штраф? Заплачу!» — видимо, решил для себя исполнитель, но исправлять свои хиты не стал. И тут неожиданно понеслось… Шнуров и группировка «Ленинград» и раньше были популярны, но в кругах скорее околобогемных и узких, а в этом году прорвало: хит про лабутены не напевал только ленивый. Русский человек устал от рафинированности, он хочет слушать речь бранную там, где это необходимо, и занюхивать горькую куском черного хлеба с зеленым лучком. К слову, перед концертом Шнурова в Новосибирске Анатолий Локоть выдал официальное предписание: не материться. Сергей Шнуров в интервью на радио ответил: «Из песни слов не выкинешь». На сцене Ледового дворца прозвучали все хиты группы, не кастрированные, а во всей своей красе. Правда, потом 14 июня общественники обратились к министру внутренних дел России Владимиру Колокольцеву с требованием провести служебную проверку в отношении полицейских, которые бездействовали на концерте «Ленинграда». Активисты также обратились к генпрокурору России с требованием проверить деятельность коллектива, потому что гастрольный тур «Ленинграда» еще продолжается.
«На протяжении двух часов со сцены звучала грубая нецензурная брань участников группы. На концерте присутствовали около 10 тысяч зрителей», — поясняли в тексте обращения.
Как отметил один из инициаторов обращения Юрий Задоя, правоохранительные органы не приняли никаких мер, чтобы остановить музыкантов, и даже не составили протокол. Правда, о судьбе этого обращения ничего не известно: то ли будет реакция, то ли кануло оно в Лету, потому что не может человек русский без слов срамных. Кстати, по Новосибирску разъезжает «газелька» одной строительной компании. Так вот: реклама на ней совсем нецензурная: слово откровенно матерное, обозначающее детородный орган, а сверху подпись — строительная. Сложно такую не запомнить, но никто не реагирует пока. То ли не видели, то ли не оскорбляет машина никого.
— Русский мат — это тонкая материя. Это одно из самых великих изобретений русского народа, — заявил на закрытии Московского кинофестиваля в 2015 году оскароносный Никита Михалков. — Я и сам иногда употребляю крепкое словцо, однако против того количества мата, которое сейчас идет с экранов.
Нет-нет, мы не пропагандируем разговаривать на русском матерном наречии, мы сами это не очень любим. Но признать, что есть такие моменты, где «из песни слов» не выкинешь, — нужно, да и короче получается, без туманящего мозг «тантрического секса».
И напоследок
Когда матом неосознанно ругается ребенок, хочется вырвать его грешный язык, помыть и пришить снова. Мат — это плохо, когда его много, еще хуже, когда на нем разговаривают. Но бывает и так, что без него не обойтись. Попробуйте проехать по площади Труда в час пик, не произнеся ни одного нецензурного слова. Слабо? Сильно сомневаемся, что вы будете обзывать обнаглевших водителей «дурачками». Или, скажем, прочитать стихотворение Есенина «Пой же, пой на проклятой гитаре…» И что, в конце не скажете то самое, русское, запрещенное? Да, мы все еще хотим оградить детей от слов нецензурных почти так же, как и отказаться от чудного «аутсорсинга», нерусского жоб-оффера и лайф-стайла. Иначе еще через пару лет мы признаемся: «Ай спик рашн, энд ю?»
