Виктор Гергерт: Новосибирское зерно — лучшее в мире

Аграрный управленец призывает новосибирцев не унывать из-за погоды

Аграрный управленец призывает новосибирцев не унывать из-за погоды
Экс-вице-губернатор НСО Виктор Гергерт

Если в прошлом году аграрии Новосибирской области пострадали от перепроизводства зерновых, то в 2018-м складывается прямо противоположная ситуация. Чиновники не скрывают: из-за смещения сроков посевной урожай в нынешнем году может оказаться значительно ниже, чем прогнозируют.

На начало последней декады июня яровыми в регионе засеяли уже более 1,7 млн га (около 90% от плана), но селяне сомневаются, что растениям хватит оставшихся солнечных дней, чтобы созреть. По словам врио главы Новосибирской области Андрея Травникова, большинство территорий региона уже закончили сеять, однако сразу 10 районов приняли решение прекратить посевную досрочно.

Из-за хорошего урожая прошлого года рыночная закупочная цена на зерно опускалась даже ниже себестоимости, поэтому в аграрной отрасли возник кризис: селянам было некуда продать свою продукцию. Получился парадокс: вроде и радоваться надо хорошему урожаю, но девать его некуда — только продавать себе в убыток. Выходит, слишком хорошие урожаи не идут на пользу сельской экономике. Означает ли это, что грядущий скромный урожай взбодрит аграрный комплекс высокими закупочными ценами на зерно? И что вообще для сегодняшнего селянина предпочтительно: перепроизводство зерна или его дефицит? Этот и другие вопросы о сельском хозяйстве корреспонденты «МК» в Новосибирске» задали человеку, который много лет — с 2000 по 2012 гг. — возглавлял региональный агропром — экс-вице-губернатору НСО Виктору Гергерту. Через несколько дней после этой беседы он отбыл в Германию.

Страда-2018

— Судя по прошлому году, слишком хороший урожай плох для крестьянина. А неурожай? Если выбирать из этих двух зол, что лучше?

— Конечно, хороший урожай. Проблемы перепроизводства, когда некуда деть зерно, — это издержки неэффективного управления экономикой в целом. Когда в 2001 году мы получили максимальный урожай за всю историю НСО, перед нами тоже встала эта проблема: куда девать зерно?

Чтобы везти на Запад — надо конкурировать с Омской областью, Уралом, Поволжьем, Краснодаром, которые ближе к черноморским портам, а поэтому логистика для них дешевле. Конкурировать в таких условиях сложно. А на Восток — нет практически конкуренции, хотя далеко.

Это нас заинтересовало. Мы поехали на Дальний Восток, побывали в порту, оценили возможности для экспортирования зерна. Европа закрыта, не готова принимать наше зерно. А с другой стороны — Китай, Индонезия, Япония, Индия, которые сегодня совершенно меняют свой рацион и готовы принимать наши продукты. Это совсем другой рынок.

Но выяснилось, что во Владивостоке совершенно нет инфраструктуры для отгрузки зерна. Это кошмар. Чтобы поставить под загрузку сухогруз на 10 тыс. тонн — есть причал 18 м глубиной. Можно пришвартовать любой сухогруз. Но загрузить — проблема. Стоит нория (устройство наподобие колеса, позволяющее поднимать сыпучие материалы. — Прим. ред.), у меня в колхозе больше стояла. На загрузку уйдет больше недели — и ты за простой сухогруза в итоге заплатишь меньше, чем за зерно.

Кранов, транспортеров, железнодорожных путей — ничего нет. Вообще, с 1917 года из Владивостока ни одной ложки зерна на экспорт не поставляли, только принимали. И мы предлагали начальнику порта построить погрузочный терминал. Были и люди, готовые построить транспортеры для погрузки и выгрузки зерна.

Нам ответили — давайте, стройте, только это будет наша собственность. Мы в этот порт чужих не пустим. Поэтому инфраструктуры для отправки зерна на Дальнем Востоке по-прежнему нет. И это очень сильно влияет на нашу экономику. Отсюда и возникают ситуации, когда нам некуда деть зерно. Это от того, что мы не умеем эффективно построить эту инфраструктуру.

— Как вы считаете, есть ли у сибирского зерна своя ниша на сегодняшнем рынке?

— У НСО трейдеры покупают лишь часть зерна — и используют его как улучшитель, подмешивая в зерно других сортов. Могу авторитетно сказать: зерно, которое производят в НСО, особенно в южных районах, на Алтае и на одной из территорий Красноярского края, — это лучшее зерно в мире с точки зрения качества.

Это не пустые слова. Мы пригласили авторитетнейшую американскую компанию-трейдера зерна, Cardiff. Дали им зерно на анализ. Они уехали, провели анализ и стали слать телеграммы: готовы купить хоть 10, хоть 100, хоть миллион тонн. Удивительное качество. Причем они выбирают не по содержанию клейковины, как у нас, а по ее качеству, есть специальный параметр — индекс деформации клейковины. И такого качества нет ни в каком другом зерне. И это подтверждает лидирующий мировой трейдер.

Мы просто пока не умеем реализовывать это качество. И главным образом из-за отсутствия инфраструктуры. Если ее построить, мы получим преимущества, которых и Запад не имеет. Если этим вопросом заняться, то проблема с перепроизводством зерна будет навсегда решена почти на 100%.

Ждать ли урожая?

— Ожидается, что в этом сезоне будет недосев по пшенице — до 20%. Означает ли это, что мы едва сможем обеспечить зерном себя, и на продажу ничего не останется?

— В последние дни стоит идеальная погода для формирования великолепного урожая. Каждый день — ливни и солнце. Только бы не сглазить. 20% недосева может компенсироваться хорошим урожаем. Сеять все равно надо было — не соберешь продуктовую пшеницу, так пустишь ее на корм скоту.

Думаю, здесь есть очень серьезные основания у государства оказать поддержку в виде каких-то льгот, пролонгаций, компенсаций. В целом не сказал бы, что это какая-то трагедия, скорее наоборот.

Годы, когда у нас были высокие урожаи, были всегда связаны с какими-то кризисными процессами. Удивительный урожай был в 1972 году. Ученые предсказывали на тот сезон пылевые бури и засухи и говорили нам: рекомендуем не проводить сев, всходов не получите.

Но мы все равно посеяли и получили рекордный урожай — 3,83 млн тонн. 2001 год. На посевной была жара сумасшедшая. Собирались объявлять режим ЧС — урожай от засухи горел на корню. Но в итоге начались дожди, и мы получили самый высокий урожай — 3,88 млн тонн.

То есть каждый год высоких достижений был экстремальным по погодным условиям. В этом году тоже складывается экстремальная ситуация — и сегодня никто не берется сказать, что будет осенью.

Поэтому рано говорить о печальном итоге — подождем еще. Может, он и не будет таким уж печальным. Май был тяжелым, а сейчас просто идеальные условия для формирования урожая.

Аграрная политика

— Во время вашей работы в регионе развернулась работа по формированию сильной аграрной политики. Расскажите об этом подробнее.

— Всю жизнь я сталкиваюсь с ситуациями, когда тем или иным предприятием необходимо управлять антикризисно. Когда в 2000 году мы в команде Виктора Толоконского начали разрабатывать программу развития региона, область также находилась в глубочайшем кризисе.

Для примера могу сказать — 5 предыдущих лет (до 2000 года) средние годовые убытки по АПК составляли 260 млн руб. Техника вся упала, не было никаких форм поддержки, не было никакой государственной аграрной политики. И эта политика формировалась постепенно.

Сейчас, глядя на этот период, я вижу: мы начали с первых постановлений губернатора. Постановление о поддержке кадровой — 200 человек мы набирали, за них платили из бюджета, готовили, а потом по нашему направлению они ездили поднимать село.

Первые постановления о поддержке племенного хозяйства, семенного производства. Впоследствии эти постановления легли в основу закона о поддержке сельхозпроизводителей. На основе этого закона мы провели техническое перевооружение и решили много других вопросов. Потом пришел период приоритетных национальных проектов. Вдруг оказалось, что аграрная политика — это не черная дыра, а один из четырех приоритетов, обозначенных президентом, наряду с медициной и образованием. Появились льготные кредиты, появилось финансирование частных селян для закупки. И это тоже сыграло свою роль в развитии.

И, наконец, вершиной формирования действенной аграрной политики было поручение губернатора сформировать программу комплексного развития аграрной территории. И мы начали такую программу разрабатывать вместе с Институтом экономики СО РАСХН.

К сожалению, после этого Толоконский ушел, а его сменил новый губернатор (Василий Юрченко. — Прим. ред.), который до конца эту проблему не понимал. Я не хочу ни о ком плохо говорить. Но после этого процесс формирования серьезной государственной агрополитики перестал развиваться, к сожалению.

— Как вообще вы строили свою работу?

— Я считаю, что в аграрном вопросе нам очень повезло с губернатором (Виктором Толоконским. — Прим. ред.) Удивительное дело — человек, который никогда не жил и не работал в селе, и последние годы был мэром этого огромного города.

Толоконский часто оставлял меня за себя. Когда он уезжал, я выполнял обязанности губернатора. Когда мы производили много зерна, рынок зерна был перегрет, Виктор Толоконский говорил: думай, принимай решение. И мы предложили: кто вывезет зерно за пределы НСО — получит 600 рублей за тонну доплата из средств облбюджета. Мы стимулировали вывоз зерна и тем самым снижали напряжение на рынке, цена в итоге начинала расти. Эффективная мера.

Или, например, в 2002 году цены на молоко упали сразу до 2,4 руб. за литр. Толоконский вызывает меня и говорит: «Сделай что-нибудь!» Я спрашиваю: «Что?» Он говорит: «Подними цену до 4 руб. за литр». Я говорю: «Мне надо 100 млн рублей взаймы». Я на второй день собираю всех заготовителей и говорю: «Ребята, с завтрашнего дня вы покупаете молоко по 4 руб. за литр». Они говорят: «Ты сумасшедший! Масло на рынке стоит 29-30 руб. А если мы по 4 будем покупать, мы его дешевле, чем за 40 рублей продать не сможем. Ты нас уничтожишь!» Я говорю: «Я куплю у вас масло по 40 руб. за кг. Только платите поставщикам 4 руб. за литр молока».

Тем летом мы купили больше 2 тыс. тонн масла. Вывели с рынка, положили на складе, этим самым подняли цену, повысили рентабельность. В июне оно стоило 30 рублей, а в ноябре поднималось до 70. Когда цена поднялась, мы реализовали масло и я вернул губернатору деньги, которые у него «занимал». Это пример того, как можно эффективно влиять на рынок.

Нашу работу признали на федеральном уровне, ставили новосибирский опыт в пример.

Очень важно, как руководитель команды формирует ее. Следит за отношениями между членами, вовремя влияет, находит возможности таких мероприятий, которые цементируют команду. Создает условия, когда в команде все друг другу доверяют, прикрывают. И у нас в областной администрации действительно была команда. И это, конечно, заслуга командира.

Экономика села

— Чтобы создавать в регионе добавленную стоимость, необходимо строить заводы по переработке сырья — молока, мяса, зерна. Есть мнение, что для этого потребуется меньше денег, чем уходит на ежегодные невозвратные бюджетные вливания в отрасль. Вы с этим согласитесь?

— Эти два вида инвестиций нельзя противопоставлять и сравнивать. Они разные. Но есть ситуации, о которых я говорил, когда имеются риски, связанные с погодой. Надо помогать селу, чтобы сохранить его потенциал и возможность. Необходимо идти на невозвратные траты, чтобы сохранить производственные силы. Это один вид инвестиций.

И он не сопоставим с тем, о чем мы говорим, — с вопросом создания перерабатывающего промышленного блока. Это более выгодное использование того потенциала, который мы имеем, правда, не просто сырья, а продажа уже готового продукта, добавленную стоимость которого мы оставим у себя. Это повысит благосостояние области и людей, которые тут живут. Это несравнимые вещи, их нельзя сравнивать и противопоставлять.

Но, я думаю, и те, и другие при определенных условиях имеют очень серьезные основания существовать и развиваться. И занимать в стратегии развития нашего региона не какое-то 7–8-е место, а быть в числе главных приоритетов.

— Бывший министр сельского хозяйства НСО Василий Пронькин в одном из интервью говорит, что происходит некая деградация сельского хозяйства, связанная с реформами 1990-х. Исчез госзаказ, прекратила работать Новосибирская продовольственная корпорация (НПК). Разделяете ли вы это мнение?

— Я могу назвать три очень основательные причины, по которым государство просто обязано поддерживать сельхозтоваропроизводителей.

Первая — уровень рисков в АПК. Он такой, какого нет ни в одной другой отрасли. Дождь, снег — с ними же не договоришься. Уровень риска такой опасный, что государство обязано подстраховывать аграриев в случаях, как произошел на этой посевной: ну, не дала погода посеять. И это не вина, это беда. А раз так, надо поддерживать.

Во-вторых, условия конкуренции. В этой сфере конкуренция такова, какой нет ни в одной другой. Только в нашей области 460 крупных хозяйств и почти 2 тыс. фермеров. И все производят одну и ту же продукцию и стараются продать ее лучше, чем сосед. Естественная конкуренция.

В прошлом году зерно закупали дешевле себестоимости — и получалось, что чем больше продашь, тем больше убытков. Выходя на рынок, тот же аграрий имеет отношения с очень мощными организациями из других отраслей. Например, поставщики нефтепродуктов могут за одну ночь поднять цены на рубль-два и больше. А ведь таких контрагентов у агрария много: энергетики, машиностроители.

Третья причина — это социально-политическая нагрузка того продукта, который производит товаропроизводитель. Хлеб, молоко, масло. Повысишь цену на 1 руб. — и завтра будет стояние с флагами. Это касается всех.

Государство не может не видеть этих проблем. Оно должно это понимать и регулировать — даже вкладывая бюджетные средства. Ведь в итоге с этим связано благополучие людей.

Поэтому необходимо эту отрасль по-особому поддерживать.

Село и власть

– В прошлом году президент впервые озвучил эту цифры: экспорт сельхозпродукции впервые в истории страны обогнал экспорт оборонной продукции.

– Это действительно так, но когда приедешь в село, хочется плакать. Отсутствие инфраструктуры, разбитые дороги. Это очень плохо. И это потому, что нет общей    стратегии, целеустремленной работы. А она должна быть.

Я не хочу никого критиковать, я далек от политики, я просто говорю так, как думаю: Должна быть какая-то межправительственная структура – комиссия какая-то, которая бы объединяла в своем составе те исполнительные органы и министерства, которые имеют свой интерес на селе. И эту комиссию возглавил бы вице-губернатор по АПК. Это была бы очень эффективная система, в которой вице-губернатор мог бы решать все проблемы села, включая какие-то сложные моменты в работе школ, детсадов, ферм, производственных предприятий. Вице-губернатор смог бы давать указания, распоряжения, ставить какие-то задачи, которые были бы обязательны к исполнению.

Мы эту концепцию разработали, и в ней был заложен глубокий и доверительный, очень эффективный уровень управления. Но, к сожалению, из-за перестановки руководящих кадров, эта система развития не получила. Думаю, новому губернатору стоило бы начать работу именно с этого вопроса: обеспечить своего зама по АПК необходимым уровнем доверия и полномочий в рамках областной межведомственной комиссии по АПК.

Также в стратегии развития региона АПК не должен занимать 7-8 место. Агропром не только серьезно участвует в формировании валового регионального продукта, он еще и создает много созидательных предпосылок: рабочие места, условия для развития других отраслей.

В районе должно быть максимум 6-10 крупных населенных пунктов, где есть все, и можно получить все виды услуг. И из этих сел должны быть какие-то такие коммуникационные… инфраструктура должна быть так выстроена, чтобы вся территория очеловечилась, использовалась, сеялась, убиралась.

Необходимо, чтобы вице-губернатором по АПК был управленец с хорошим уровнем компетенции, с доверием людей. Он должен быть «батькой», должен отвечать за все происходит в селе. Для этого ему нужны возможности и полномочия.

Если это будет решено, и этот человек будет в статусе вице-губернатора, это будет очень эффективная система. Я бы порекомендовал новой власти этим заниматься и сделать это одним из приоритетов. Все-таки, огромная территория. И необходимо, чтобы она эффективно управлялась и эффективно использовалась. Иначе мы вынуждены будем согласиться с г-жой Олбрайт, которая когда-то сказала: «Это несправедливо – у России такая большая территория, которая неэффективно используется». Надо эффективно использовать.

 

– Каким вам видится дальнейшее развитие новосибирского села и агропрома?

– Область всегда нуждалась и нуждается в инвестициях, особенно сейчас. Особенно в той сфере, о которой говорил Виктор Толоконский – создание дополнительной, добавленной стоимости продукции АПК. Ведь мы торгуем сырьем – мы продаем зерно. Не крупу, не муку, не макароны. Ведь это трагедия, когда в магазине ты можешь купить молоко производства любого другого региона, но только не нашего.

Если губернатор проявит мудрость, он мог бы дать новому вице-губернатору по АПК возможность самому сформировать команду – подобрать специалистов, не навязывать ему кого-то. И поставить ему задачу – набери команду, которая решит такие задачи: будет принимать инвестиции, осваивать новые рынки.

Очень важно уже сейчас пересмотреть закон о сельском хозяйстве. Мы закон приняли в 1986 году. Он был очень актуален и эффективен. Но сегодня пришло время, когда много изменилось. Изменилась структура перерабатывающей промышленности. Отмените старое, примите новое, актуальное. Это невероятно важно.

Надо принять новую, обобщенную стратегию развития всей нашей большой территории. Надо четко понимать, что мы будем делать на севере и на юге региона. И необходимо назначать ответственных людей. Тогда работа будет эффективна, и управленческая компетенция будет выше.

Я далек от политики. Но хочу пожелать: дай Бог мудрости тем управленцам, которые этим занимаются, чтобы максимально использовать те условия, в которых они оказались.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27 от 27 июня 2018

Заголовок в газете: Виктор Гергерт: Новосибирское зерно — лучшее в мире

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру