Между тем в России, где Закон «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» был принят еще в 2010 г., этот вид решения споров до сих пор не получил должного развития. И наша страна, подобно другим государствам Азии, отстает от остального мира по темпам внедрения «института примирения». Профессиональный медиатор Игорь Лайпеков рассказал корреспонденту «МК в Новосибирске» о причинах и следствиях такого положения дел.
О медиации подробно
— Расскажите о медиации сначала — почему государство заинтересовалось созданием такого института?
— Этим летом я посмотрел много статистических данных, послушал, что говорят специалисты — непосредственно судейские работники и юристы, которые работают в судах. По мнению специалистов, суды сегодня явно перегружены.
Если не принять каких-то мер, если что-то не изменится, то, учитывая динамику и направленность развития ситуации, мы просто попадем в судебный коллапс. Отчасти эта ситуация напоминает обстановку в транспортной сфере города. И медиация задумана как способ разгрузить суды, снять с них часть нагрузки за счет внесудебного примирения спорщиков.
В начале нулевых в трех городах России — Новосибирске, Екатеринбурге и Перми — внедряли медиацию в качестве пилотных проектов. Это происходило без какой-либо законодательной базы, без реального российского опыта, на который можно было бы опереться. Смотрели, что было в цивилизованных странах, перенимали и пробовали.
По результатам этих проб и анализов к 2010 году был подготовлен закон, который вступил в силу с 1 января 2011 года. Этот закон принимали на основе той практической базы, которую наработали в трех регионах РФ.
— Как это предполагается реализовать в судах? Как это будет выглядеть на практике?
— Когда я учился, преподаватели рассказывали, что из 10 районных судов Новосибирска медиация реально присутствует лишь в трех районах — Советском, Ленинском и Дзержинском. Медиаторы в них уже работают.
Когда я закончил обучение, я поехал в Октябрьский суд с просьбой предоставить мне рабочее помещение. Я точно знал, что обращаюсь туда уже не первый. На свою просьбу я получил отказ, мотивированный тем, что помещений нет.
Я приехал в Дзержинский суд. На момент моего появления в этом суде было зарегистрировано около 10 медиаторов. Но фактически на начало лета время от времени пытался работать в суде лишь один из них.
В Советском районе, как я точно знаю, услуги по медиации оказываются. Поэтому Советский суд — самый продвинутый с точки зрения медиации среди всех этих 10. Задача медиатора — привести стороны к этому внесудебному диалогу.
Самая главная проблема в этом на сегодняшний день — это крайне слабая информированность населения. Можно сказать, что у нас есть грабли, но люди все равно вынуждены отбрасывать камни ногами.
Как это работает?
— А как стороны в суде подходят к решению пойти на медиацию?
— С некоторых пор (с момента принятия закона о медиации) судей обязали в каждом процессе по крайней мере дважды предлагать участникам спора решить проблему путем медиации — как минимум говорить о медиации. Но понятно, что если в монотонном потоке судейской речи даже дважды прозвучит слово «медиация», его вряд ли кто расслышит.
А останавливаться и спрашивать у участников процесса: «Господа, вы точно расслышали фразу о медиации?» судья, конечно, не будет. У него есть минимальная задача — озвучить, — и он ее выполняет. То есть законодатель не разработал никакого принципа взаимодействия между медиаторами и судами. Четкого регламента взаимодействия нет. Приехать в суд и выполнить свою работу медиатору сложно.
— А какова заинтересованность медиатора в его работе? Как оплачиваются его услуги?
— В законе четко сказано, что медиаторы могут оказывать свои услуги как на платной, так и на безвозмездной основе. Например, дядя Петя, который помирил своих соседей Алексея и Виктора, — он уже медиатор. Но навряд ли он себе позволит взять за эту работу какой-то гонорар. В США оборот медиативного рынка уже сопоставим с оборотом других юридических услуг. Там начинали тоже тяжело, но за прошедшие годы эта сфера нашла мощное развитие.
— Что должен знать медиатор?
— Один из базовых постулатов медиации и медиатора в частности — это необходимость «быть пустым». В этом «фишка» медиатора и медиации, и мне лично это нравится. Профессиональное качество медиатора — абстрагироваться от всех знаний вообще. В одном вопросе конкретные знания могут выручить, тогда как в другом — оказать медвежью услугу. Поэтому медиатор должен одновременно многое знать, но входить в конкретную медиацию с пустой и холодной головой.
Дело миротворцев
— А в чем будет задача медиатора непосредственно во время медиации? Найти точки соприкосновения между истцом и ответчиком?
— Нужно сразу отметить, что с точки зрения медиации не существует таких понятий, как «истец» и «ответчик». Даже если люди приходят на медиацию с судебного заседания, свой судебный статус они теряют. По закону, если граждане в судебном процессе ходатайствуют о медиации, то суд обязан отложить судебное разбирательство. После этого по закону на медиацию дают 60 дней. Если в медиации достигли какого-то консенсуса, то стороны возвращаются в суд уже с медиативным соглашением на руках, которое суд утверждает как мировое соглашение — и вот тебе решение суда, вынесенное с подачи медиации. Это в судебном порядке.
А если стороны не договорились, они возвращаются в процесс и говорят: «Медиация нам не помогла». Процесс возобновляется.
— Что медиатор будет предлагать спорщикам в ходе диалога?
— Чтобы договариваться с человеком — и это мой личный опыт, который я намерен применить в медиации, — нужно к человеку относиться достойно, уважительно. Как говорит английская поговорка, джентльмен — это тот, в чьем присутствии чувствуешь себя джентльменом. Нужно уважать оппонента: найти или придумать, за что его можно уважать. Если это очень сложно, нужно обмануть себя.
Это на самом деле непросто. Я вижу свою задачу как медиатора — помочь Алексею и Виктору увидеть друг в друге позитив, нечто достойное, что позволит им, хотя бы на время забыть их разногласия, сесть и договориться.
Тема очень актуальная — я в этом глубоко уверен. Нам сегодня очень не хватает полноценно работающей медиации.
— Что нужно сделать, чтобы медиация начала полноценно работать в качестве института примирения?
— На сегодня нет недостатка в профессиональных медиаторах. Не нужно много медиаторов, нужно много медиаций. А там уже война план покажет, рынок сам разберется. Поэтому, если говорить о том, что нужно сделать для расцвета медиации, то вести речь о подготовке дополнительных медиаторских кадров не придется: уже того количества специалистов, что есть на сегодня, достаточно для работы «института примирения».
Сегодня в экономике медиативное предложение намного выше спроса. Медиаторов мало, но они все-таки есть. И они пытаются мало-помалу продвигать тему медиации. Но спроса-то нет. А спроса нет, потому что не хватает информированности населения — люди просто не знают о медиации.
Не хватает нормативной базы, которая должна обеспечивать работу закона о медиации.
Государство должно разработать инструмент, дорегулировать институт медиации. Ведь это же нужно в первую очередь для самого государства. Суды перегружены — и нагрузка на них постоянно возрастает. Поэтому качество судебных решений будет становиться все ниже. И в итоге этот юридический аспект выльется куда-то в социальную проблематику. Оттуда — в экономическую. А оттуда рукой подать до политического значения.
И остается шанс, что на фоне нехватки подзаконных нормативных актов о медиации институт примирения в России не приживется и исчезнет.
В мире возрастает конфликтность — во всех аспектах, от бытовых до геополитических. Ресурсов не хватает, происходят всяческие обострения — и поэтому миру нужна медиация. Мы миротворцы — и мы идем предотвратить войну.
