Смотрит он (представитель законодательной власти) на своего коллегу (представителя «четвертой» власти) и не узнает брата Колю. И сильно сомневается, правильно ли будет, если он даст комментарий по какому-либо вопросу этому человеку. В результате возникают недоверие и неприязнь. И вот, видимо, для укрепления доверия между ветвями власти в недрах Совета родилась инициатива хотя бы приблизительно уравнять их по внешнему виду. Вернее, подтянуть щелкоперов до уровня приличия и сделать хоть немного себе подобными.
Нет, речь не идет о том, чтобы все журналисты приезжали на сессии и заседания комиссий исключительно на лимузинах, пусть хотя бы одеваются поприличнее.
Впрочем, качество выдаваемых на-гора статей зачастую прямо противоположное внешнему виду журналиста, но депутаты почему-то считают, что «широкое, оперативное и свободное распространение объективной информации» об их деятельности все-таки как-то связано с наличием галстука.
Сами журналисты к этому относятся примерно как живущая в реке щука к строительству моста через эту реку — зачем? За день четыре-пять сюжетов и все в разных концах города, тут и язык как галстук к вечеру на плече трепыхается. Сами журналисты уже широко, оперативно и свободно поязвили по этому поводу, но к сведению приняли. Надо, так надо.
Другое дело аккредитация. Теперь для освещения деятельности депутатов редакции СМИ должны будут представлять заявки на аккредитацию для участия в официальных мероприятиях, приложив к ним копии свидетельств о регистрации и фотографии репортеров. Для редакций больших и солидных СМИ, где деятельность органов власти освещают специальные парламентские журналисты, все просто. Человек аккредитован, он ведет это направление и отвечает за «честное и объективное» практически головой. У СМИ помельче журналисты — многостаночники. Сегодня он без всякой аккредитации пишет про беспризорников, а на завтра — сессия. Ну и вот. Как правило, специального человека, который пишет только о горсовете, нет. Или он в отпуск ушел. Идет другой журналист. Одним словом, одной аккредитацией не обойдешься, аккредитовывать придется двух-трех человек. Впрочем, и это не проблема, все решаемо.
Тем не менее для представителей прессы на всякий случай предусмотрены меры «дисциплинарного воздействия»: «журналист СМИ может быть лишен аккредитации, если им или редакцией нарушены настоящие Правила аккредитации либо распространены не соответствующие действительности сведения, порочащие честь и достоинство Совета, что подтверждено вступившим в законную силу решением суда». Тоже понятно, непонятно другое — что, оказывается, и без аккредитации можно и послушать, и написать.
Ибо аккредитация журналистов при горсовете Новосибирска «носит заявительный характер, по желанию редакции журналисты могут быть аккредитованы», а «отсутствие у журналистов аккредитации не является основанием для ограничения их прав», пояснили в горсовете.
Главное, чтобы журналист был готов «уважать права, законные интересы, честь и достоинство депутатов Совета, работников Совета, граждан и организаций», «не использовать свои профессиональные возможности в целях сокрытия информации или фальсификации общественно значимых сведений, распространения слухов под видом достоверных сообщений, сбора информации в пользу постороннего лица или организации, не являющейся СМИ» и так далее. Хотя на взаимность рассчитывать не приходится. Достаточно вспомнить: депутаты (правда, Законодательного собрания) дважды закрывали от прессы обсуждение вопроса на комитетах по кадровым вопросам — о выражении недоверия главе департамента имущества и земельных отношений Роману Шилохвостову и о требовании уволить Дмитрия Верховода с поста директора технопарка. Хотя эти вопросы не являются ни государственной, ни «региональной» тайной.
Да, закон суров, но он закон — журналисты это понимают, только на этот раз он получился какого-то слишком «широкого и свободного» толкования. Положение о дресс-коде есть, но «если журналист пришел не в деловой одежде, то выгнать его мы не имеем права», а «отсутствие у журналистов аккредитации не является основанием для ограничения их прав». Одним словом, суровость закона как всегда смягчается необязательностью его исполнения.
