Особенно проявили себя «пэвэошники» в отражении атак фашистских «стервятников» под Москвой. В составе частей ПВО и служила сибирячка Антонина Водяникова (тогда еще Антонина Прокуданова).
До войны Тоня Прокуданова училась в топографическом училище, окончила два курса; оставалось учиться еще один год, но она досрочно попросилась на фронт. Специалисты «по работе с оптическими приборами» были тогда «в дефиците», и просьба 19-летней девушки была удовлетворена.
В октябре 1942 года поезд с сибирскими добровольцами прибыл в городок Серпухов возле Москвы. Антонину сначала направили в главный штаб зенитно-артиллерийского полка 1205-й особой Московской армии Западного фронта ПВО. Потом, после собеседования, в зенитный полк — в подмосковный поселок закрытого типа Бильяниново.
— Меня и еще двух девушек направили на 7-ю батарею, которая находилась недалеко от станции Долгопрудной, — рассказывает Антонина Михайловна. — Встретил нас молоденький командир, лейтенант; повел на позицию батареи. Шли долго, уже выпал первый снег, километра три шли, наверное, по снегу. Я постоянно отставала, так как замерзла и очень устала. На все просьбы командира не отставать отвечала сердито. Помню, лейтенант все время бурчал под нос: «Ну, послал нам бог ягодку, вот помучаемся». Я и представить тогда не могла, что этот командир (лейтенант Водяников) станет моим мужем. Но это, правда, уже случилось потом, после Победы, когда он приехал в Новосибирск просить у меня руки и сердца. Тогда же впереди были долгие месяцы тяжелой войны.
Части Московского фронта ПВО прикрывали коммуникации, базы снабжения и группировки войск Северо-Западного, Калининского, Западного и Брянского фронтов. Но главной задачей было отражение массовых налетов на Москву немецкой авиации. В операциях 1941-1942 годов истребительно-авиационное прикрытие столицы было слабым, и основная нагрузка тогда ложилась зачастую на хрупкие плечи девушек из ПВО.
Помимо борьбы с авиацией противника, зенитные орудия в случае необходимости могли вести огонь и по наземным целям. Ударная сила 85-мм пушек была колоссальная — несколько десятков таких орудий принимали участие в Курской битве, и после их выстрелов прямой наводкой немецкие танки порой переворачивались, как спичечные коробки.
— Грохот от пушек был ужасный, — вспоминает Антонина Михайловна. — Однажды после выстрела я оказалась рядом с орудием, и потеряла слух на левое ухо. Но в мои обязанности не входило быть артиллеристом. Я была наводчицей ПУАЗО-З. Это такой прибор управления зенитно-артиллерийским огнем. Возле ПУАЗО располагался другой прибор — дальномер-высотомер. Он быстро определял высоту самолетов, в счетный механизм ПУАЗО вводилась исходная данная — высота цели. ПУАЗО все время двигался — он вращался вокруг своей вертикальной оси. Для этого наводчик «визира по азимуту» неотрывно следил за самолетом, не упуская его ни на миг. Также неотрывно другой наводчик наводил в самолет «визир по углу места», вместе с которым вокруг горизонтальной оси поворачивался специальный механизм внутри ПУАЗО.
Благодаря ПУАЗО в любой момент можно было узнать, в какой точке пространства находится сейчас самолет — иначе говоря, все три его координаты. Но ПУАЗО не ограничивался этим: он вычислял еще и скорость, и направление движения самолета. ПУАЗО не только знал о самолете в каждый момент, где он находится, куда и с какой скоростью летит, он знал также, где будет самолет через определенное число секунд, и куда надо послать снаряд, чтобы он встретился с ним. Все это автоматически решали сложные счетные механизмы ПУАЗО.
Первый раз было непривычно: орудия стреляют, а самолеты продолжают спокойно лететь — расстояние до них было так велико, что снаряды очень долго «добирались» до них. Несмотря на громадную начальную скорость снаряда (около 800 метров в секунду), ему нужно было примерно полминуты, чтобы прилететь в намеченную точку встречи с самолетом. Залпы следовали один за другим — ровно через пять секунд. Снаряды (весом 16 кг!) неслись и вдогонку удаляющемуся противнику. Порой все небо заволакивало «дымкой» от разрывов, осколков и частей падающих самолетов.
— Батарея у нас была большая: четыре орудийных расчета, всего 120 человек, из них 25 девушек, — рассказывает Антонина Михайловна. — Настоящая интернациональная батарея была: русские, украинцы, белорусы, татары, башкиры. Были девушки-марийки, теперь это республика, по-моему, называется Марий Эл. Из Новосибирска были только я и Дуся Ладыженкова, остальные — из самых разных уголков нашей страны. Жили очень дружно, в свободное от боев время ходили собирать грибы и ягоды, ловить рыбу на Московское водохранилище. Это было хорошим подспорьем во фронтовой жизни.
Столицу СССР «85-миллиметровки» обороняли до весны 1943 года. Потом батарею перебросили на другой стратегически важный объект — на север, защищать единственный железнодорожный мост, соединяющий Москву и Ленинград.
— После обороны Москвы думали, что самое страшное уже позади, — продолжает Антонина Михайловна. — Но на ленинградском направлении все оказалось намного страшнее. Нашу батарею разместили на небольшом островке. Везде топи-болота, ну точь-в-точь как в художественном фильме «А зори здесь тихие». А старшина Васков из фильма — это вообще вылитый наш командир отделения, старший сержант Покрепа. В фильме мост хотели взорвать диверсанты, а на самом деле фашисты хотели уничтожить его с воздуха. Днем над мостом кружили разведчики, но нам их запрещено было сбивать, чтобы не рассекретить батарею. Зато ночью было очень жарко. В налетах порой принимали участие более 300 бомбардировщиков. Гул от них был дикий. Ну и мы им отвечали по полной программе. Сколько сбивали самолетов — определить было невозможно, высота-то большая, ничего не видно. Знаю только, что очень часто фашисты сбрасывали бомбы куда попало, лишь бы поскорее назад вернуться.
Войну батарея Антонины Михайловны закончила в Польше — под Краковом. 26 августа 1945 года сибирячка вернулась в родной Новосибирск — в первый поток демобилизации. Завуч школы № 75 (школы, где Тоня училась и была комсоргом) Филистата Степановна Порывай сразу настояла на том, чтобы Антонина пошла работать в школу, учить детей.
— Конечно, недостатков у нас сейчас много, но я верю, что жизнь у нас будет улучшаться. И нашим президентом Путиным, который стал отстаивать интересы России, я довольна. Хотя многим, в том числе и ветеранам, сейчас тяжело живется. Но ничего — с военным временем разве это сравнимо? В войну, помню, мы спали на жердочках под брезентом; внизу вода, сыро — нас, молоденьких девчонок, крысы за ноги кусали. Не дай бог нынешним девчонкам испытать то, что испытали мы.
