Доктор наук, профессор Анатолий Востриков в грядущую субботу отметит свой 70-летний юбилей. В преддверии этой даты с ним встретился корреспондент «МК в Новосибирске».
От Башкирии до Сибири
— Я родился я в селе Новоурусовка Астраханской области. Это село живет и поныне, и я каждый год бываю на своей малой родине. Семилетку окончил уже в Астрахани и продолжил учебу в вечерней школе: на тот момент нас у родителей было шестеро, и надо было зарабатывать, помогать семье. Таким образом, рабочий стаж у меня начался уже в 14 лет: сначала был столяром, затем — электромонтажником на судоверфи им. Кирова. Это мой первый электротехнический опыт. Затем пять лет учился в Самарском индустриальном институте на электротехническом факультете. После окончания вуза по распределению оказался в Уфе, где два года трудился на госпредприятии «Почтовый ящик № 100». Далее была аспирантура Уральского политехнического института, еще до окончания которой защитил кандидатскую и остался работать на кафедре.
— Как после столь долгих скитаний вы обосновались в Новосибирске?
— Я женился, мы с женой ждали ребенка, а выдача нам квартиры в Свердловске задерживалась. И тут мне поступило предложение переехать в Новосибирск для работы в местном электротехническом институте, чем я не замедлил воспользоваться. В то время НЭТИ как раз сдавал жилой дом, так что квартирный вопрос здесь решился намного быстрее. С тех пор, с 1970 года, моя жизнь неразрывно связана с этим вузом. Моя «карьерная лестница» стандартна: ассистент, старший преподаватель, доцент, профессор, заведующий кафедрой. Ну а в 1990 году на демократической основе меня избрали ректором НЭТИ. После этого я еще дважды переизбирался на этот пост, возглавлял вуз в общей сложности 15 лет.
— Почему не пошли на четвертый срок ректорства?
— На третьем своем сроке пребывания на этом посту я инициировал изменения в Устав НГТУ, и теперь один и тот же человек не может занимать ректорское кресло больше двух сроков. Таким образом, по сути, я сам отказался от этой должности и вернулся к работе на кафедре автоматики.
— Заведующим?
— Сначала да, но когда мне исполнилось 65 лет, я ушел и с этой руководящей должности. Это еще одно мое же постановление: сотрудники НГТУ старше 65 лет сейчас обязаны передавать все свои административные функции более молодым коллегам. За счет этого обеспечивается сменяемость руководителей, чтобы у следующего поколения тоже была возможность себя проявить — этого, кстати, не хватает многим организациям нашей страны. К сожалению, после моего ухода с поста ректора этот принцип практически не соблюдается… А я вернулся к своей любимой работе ординарного профессора, которой занимаюсь и поныне. Никаких административных обязанностей, только наука!
— Ваша семья имеет отношение к науке?
— У нас семья ученых (улыбается). Моя жена 21 год заведовала кафедрой химии нашего мединститута. Сын в 26 лет стал кандидатом физико-математических наук, после чего ушел в бизнес, сейчас живет в Москве.
О плюсах и минусах
— Вам удалось превратить новосибирский технический вуз из весьма средненького института в один из самых престижных и богатых университетов города. В чем секрет?
— Я был «ректором профессоров и доцентов». На их условия работы, на благосостояние, развитие научной деятельности вуза я обращал первостепенное внимание. За время моего ректорства количество докторов наук, работающих в НГТУ, увеличилось в несколько раз. Пожалуй, мое главное достижение — это налаженные дружелюбные отношения между ректоратом и коллективом университета. У нас никогда не было серьезных склок, я ни разу за 15 лет правления вузом ни с кем не судился. Кроме того, нами была проведена серьезная работа по реорганизации расположения факультетов. До моего прихода на пост ректора факультеты были раскиданы по всем зданиям вуза, теперь же у каждого из факультетов свой отдельный корпус. Чем я еще горжусь, так это Дворцом спорта НГТУ — самым крупным вузовским спорткомплексом Сибири, который мы построили всего за три года. Хотя главный залог такого бурного развития вуза — это то, что в 1990-е годы, во время бурных перемен в российской системе высшего образования и в принципе в стране, нам всегда удавалось оставаться «на волне».
— А как вы оцениваете перемены в российском образовании в 2000-е годы?
— Начиная с 2000 года в нашем государстве стали сворачивать некоторые демократические институты, и это ощутимо повлияло на образовательную сферу. С финансовой точки зрения, высшее образование зажило более стабильно — не сказать что богато, но государственных средств стали выделять больше, чем раньше, и сотрудники вузов теперь не боятся остаться без зарплаты. Но, с другой стороны, нет той свободы мысли и действий, поэтому прогрессивных новаций в образовании стало значительно меньше.
Из других негативных тенденций — бюрократизация высшего образования. Несмотря на развитие компьютерных технологий, рядовому вузовскому преподавателю приходится возиться с различными бумажками больше, чем даже в советское время.
Еще одна беда нашей вузовской системы — огромное количество специальностей. Мы просто раскидываемся названиями специализаций, дробим их по-максимуму непонятно зачем, вместе с тем растет и количество документации. Зачастую два-три десятка специальностей в российском вузе — это одна в западном. Это серьезная проблема.
В течение многих лет всеми обсуждается пресловутый ЕГЭ. По этому поводу заострю внимание на недееспособности нашего чиновничества. Вокруг такого, по сути, простого вопроса, как ЕГЭ, несметное количество споров, обсуждений, разногласий, размусоливания мелочей, при этом рациональные предложения губятся на корню… Управленцам от образования важно четко осознать, что нужно населению, сделать так, чтобы форма и принципы проведения ЕГЭ устроили всех, а уже потом вводить его повсеместно. Я искренне уверен, что общенациональный выпускной тест-экзамен в стране должен быть. Только он позволяет объективно оценить знания каждого школьника и решить, кто из них более достоин учебы на бюджетной основе. Даже более отсталые страны, чем Россия (такие как Казахстан и Монголия), уже давно ввели его в свою образовательную систему.
Неоднозначную реакцию общества вызвало также повсеместное разделение высшего образования на бакалавриат и магистратуру. Этот шаг вызван необходимостью контактов с западными вузами. Для того чтобы обмениваться студентами, системы обучения должны быть согласованы. Разделение обучения в вузе на две ступени (первая дает общие знания, вторая — специализированные) была введена в Европе еще столетие назад. На мой взгляд, в этом нет ничего плохого и неудобного, по сути, ничего не меняется.
Не хуже, чем в СССР
— Согласны ли вы с утверждением, что качество образования в нашей стране по сравнению с советскими временами существенно ухудшилось?
— Нет, не согласен. Начнем с того, что советская система образования никогда не была передовой. Лучшие наши школьники и студенты, как тогда, так и сейчас, могут весьма достойно выступать и побеждать на международных олимпиадах и конкурсах. Но вот средний учащийся школы или вуза — как советских, так и российских — всегда был менее образован, чем средний студент или школьник из стран Запада. Приведу пример: в начале 1990-х я был в Германии, встретился там с бывшим студентом НЭТИ, давно эмигрировавшим в Европу. Он сказал с полной ответственностью, что образование, которое он получил в советском вузе, соответствует уровню крепкого немецкого техникума. Чтобы начать работать инженером, ему пришлось еще пять лет учиться в немецком университете. Конечно, было 30-40 советских стратегически важных вузов, которые министерство образования лелеяло, вливало в них огромные средства, там был очень жесткий отбор абитуриентов, и, как следствие, уровень образования выпускников был весьма высок. Но это не показатель всей системы советского высшего образования. И сейчас средний его уровень остался примерно таким же, не улучшился, но и ощутимо не ухудшился.
— Ситуация с высшим образованием напрямую связана с положением на рынке труда, а там сейчас не все благополучно: избыток одних специалистов, острый недостаток других. Что, по-вашему, необходимо поменять в образовательной системе, чтобы уравновесить кадровый рынок?
— Сейчас происходит медленный переход от плановой системы подготовки специалистов — пережитка СССР, когда сверху вузам поступал заказ на определенное количество тех или иных специалистов, — к рыночному механизму. Его суть: высшие учебные заведения готовят выпускников только по тем специальностям, которые востребованы на рынке труда. Перед тем как объявить набор, вуз должен провести анализ рынка труда и, исходя из этого, определить количество студентов на каждой специальности. Так должно быть в стране с рыночной экономикой, но у нас до сих пор этого нет. Министерство образования, как и прежде, ежегодно присылает свой план по количеству специалистов.
Руководители заводов бьют тревогу, что им остро не хватает инженеров, и винят в этом вузы. При этом российские вузы ежегодно выпускают намного больше инженеров, чем нужно рынку. В чем парадокс? Выпускники не идут работать по специальности за 10-12 тысяч рублей в месяц, находят себе другое применение. Системным администраторам, программистам или даже торговым представителям платят куда больше. Короче говоря, диктовать количество выпускаемых специалистов сейчас может лишь рынок, а сделать специальность востребованной можно только высокими зарплатами. Слава богу, рабского послевузовского распределения давно нет. У выпускников полная свобода выбора, их нельзя заставить, их можно только заинтересовать.
— Хочется закончить на мажорной ноте. Абсолютное большинство нынешних старшеклассников не видят своего будущего без получения высшего образования. Можно ли сказать, что это верный признак роста культуры и образованности российского народа?
— Безусловно. Если человек хочет учиться, это всегда плюс. Люди потянулись к знаниям, понимая, что без них, без диплома о высшем образовании они лишатся многих перспектив. Неоспоримо, что наши люди в последние годы стали, к примеру, более образованы в иностранных языках. Мы стали трепетнее относиться к речевой культуре, среди студенчества становится модным быть грамотным, правильно выражать свои мысли. Растет правовая и экономическая грамотность населения. Все это не может не радовать.
